Библейские сюжеты в творчестве Айвазовского

Иван Айвазовский, выдающийся художник-пейзажист и маринист, известен не только своими морскими пейзажами. В его творческом наследии также встречаются полотна на библейские темы, которые оживляют сцены из Священного Писания. И даже здесь морские элементы остаются неизменной составляющей.

Начало сотворения мира

Иван Айвазовский. Сотворение мира. 1864. Государственный Русский музей, Санкт-Петербург

Библейское повествование о создании мира живо представлено в произведении Айвазовского. «В начале Бог создал небо и землю...» Здесь показан величественный акт творения с разграничением света и тьмы, дня и ночи.

Всемирный потоп

Иван Айвазовский. Всемирный потоп. 1864. Государственный Русский музей, Санкт-Петербург

В истории о всемирном потопе ковчег, символ спасения, плавно вздымается на водах, затапливающих землю. «Сорок дней бушевал потоп...» — все жизнеобладающие существа исчезли, кроме тех, что были спасены в ковчеге.

Вход в новую землю: Ной после потопа

Иван Айвазовский. Сошествие Ноя с горы Арарат. 1889. Национальная картинная галерея Армении, Ереван, Армения

По завершении наводнения, на двадцать седьмой день второго месяца, как отмечено в Библии, земля окончательно высушилась, и Ной получил указание выйти из ковчега вместе со своей семьёй и всеми животными, чтобы заселить обновленную землю.

Чудесное спасение через Красное море

Иван Айвазовский. Переход евреев через Красное море. 1891. Частное собрание

В драматической сцене перехода через Красное море Господь поднимает воды, чтобы дать путь сынам Израиля и погубить преследующих их египтян. Море, разошедшееся стенами, вновь обрушивается, поглощая водоворотом войско фараона.

Хождение по морю

Иван Айвазовский. Хождение по водам (фрагмент). 1888. Государственный Русский музей, Санкт-Петербург

Эмоциональный эпизод, где Петр идет по морю к Иисусу только для того, чтобы усомниться и начать тонуть, воскрешает тему веры и невероятных чудес, подвластных лишь всевышнему.

Библейские сюжеты в творениях Айвазовского раскрывают его способность воссоздавать глубокие религиозные повествования с особой эстетической силой, еще раз подтверждая его талант в передаче величия природы и мистического.